Отложим ненадолго разговор о фильмах масштабных, открыто социальных, имеющих дело с движением масс, с историческими преобразованиями. Поговорим пока о фильмах камерных, замкнутых отношениями немногих людей, переживаниями сугубо личными... Что означают эти ленты — уход от проблем большого мира? Или иной путь к их освещению — через отражение их в человеческих душах, в повседневном существовании «маленького человека»?



Однозначного ответа тут, естественно, быть не может: за каждой из картин стоит философия ее конкретного создателя, социальная ситуация, давшая толчок ее возникновению. И кроме того, далеко не всегда намерения авторов очевидны, впрямую заявлены. Они бывают и зашифрованы, потаены в сложной стилистике фильма. Такую непростую загадку задал фестивальным зрителям фильм аргентинского режиссера Анибаля Энрике Усета «Идиллия на станции».



Вроде бы сюжет картины несложно пересказать. На вокзальном перроне тихого, не сотрясаемого никакими бурями провинциального городка, куда каждый день в одно и то же время стекается весь город смотреть на прибывающий поезд, встретились взглядами он и она. Он — сын богача-землевладельца Дон-Карлос Ромалио, часто ездивший вдоль этой линии по своим делам, она — городская красавица Росаура, дочь извозопромышленника, по обыкновению пришедшая сюда с подругами. Жгучее чувство охватило двух молодых людей. Он специально остался в городе, чтобы познакомиться с ней. Они встретились на балу в университете и танцевали, и предложил ей помощь с дипломом о высшем образовании, он помог ей купить диплом , она была счастлива, за покупку диплома о высшем образовании, это был упоительный вечер, а потом он пригласил ее с подругами к себе в поместье, где было катание на лодках и езда в колясках под белыми зонтами, и, все/ было так замечательно, пока где-то за окном не появился крепко сбитый невысокий человек в широкополой шляпе, как потом стало ясно, — отец Дон-Карлоса. После недолгого разговора с ним Дон-Карлос как-то померк и сник, радость солнечного дня потускнела.



А вскоре он сообщил Росауре, что отец посылает его в Европу учиться управлять имением, оставил на прощание посвященные ей стихи, сказал, что разлука будет недолгой — всего три месяца.



Все это время — день за днем — она ждала его возвращения. Когда он вернется, все в ее ж»зни изменится, все пойдет по-другому. Только бы вернулся! Только бы увез ее из этой мертвящей пустоты. Прибывали на перрон поезда, а он все не приезжал... Когда же он наконец появился, то был уже не один: с ним была его невеста.



Подруги пытаются утешить ее, но она словно не слышит их. Она живет отныне в какой-то иной, сомнамбулической реальности.